Бал Сатаны в подземной канцелярии фашистов

фашисты

Прославленный лётчик, дважды Герой Советского Союза майор Арсений Ворожейкин даже и предположить не мог, какое с ним случится приключение в поверженном Берлине.

 Слава Богу, обстреливать в небе было уже некого: 2 мая 1945 года к 15 часам закончился последний бой за немецкую столицу, и Ворожейкин, встретив давнего товарища, майора НКВД, отпросился у командира полка, чтобы посмотреть город.

Сначала заскочили на попутном «виллисе» по делам чекиста в какой-то стрелковый полк, а потом решили съездить в захваченную имперскую канцелярию, где был бункер Гитлера. Невозможно было упустить шанс увидеть своими глазами обитель фюрера - когда ещё выпадет такой случай...

На том же случайном «виллисе», водитель которого был свободен или не мог отказать майору НКВД, подкатили к чёрному надгробию имперской канцелярии. Как и рейхстаг, имперская канцелярия была разбита снарядами тяжёлых орудий. Над крышей развевалось красное знамя, несколько часов назад водружённое майором Анной Никулиной и её товарищами по штурмовой группе Иваном Давыдовым и Фёдором Шаповаловым.

Ворожейкин перешагнул через двухметрового в размахе крыльев бронзового орла, сброшенного с фасада, и вместе с предусмотрительно взятым сапёром и тремя автоматчиками поднялся по широкой гранитной лестнице главной фашистской цитадели.


До них в склепы канцелярии прошла лишь штурмовая группа, как объяснил часовой у входа в подземелье. Сапёры прочесали первый подземный этаж, но ниже, судя по всему, не спускались. Сколько всего подземных этажей в здании, часовой не знал. Но не меньше трёх точно.

Первым за порог чёрного зева лестницы, ведущей вниз, перешагнул сапёр с опущенным миноискателем, за ним офицеры, а следом бойцы с автоматами.

Они не знали, что всего час с небольшим отсюда уехали маршал ПК. Жуков с генерал-полковником Н.Э. Берзариным, только что назначенным первым комендантом Берлина, и членом Военного совета армии генерал-лейтенантом Ф.Е. Боковым, которые хотели убедиться в самоубийстве Гитлера.

В подземелье ни маршал, ни генералы спускаться не стали, услышав, что перед самым их приездом в бункере Геббельса обнаружены трупы его шестерых детей. Позже Жуков скажет: «Признаюсь, у меня не хватило духу спуститься туда и посмотреть на детей, умерщвлённых матерю и отцом...»

Так что шестеро добровольных исследователей подземелий имперской канцелярии после штурмовой группы были в ней первыми.

Электрический фонарик, единственный на всех, слабо высвечивал длинный и узкий коридор с рядами дверей по обе стороны, поэтому продвигаться приходилось медленно, с осторожностью, не спуская глаз с сапёра, водившего миноискателем из стороны в сторону. Тот напряжённо помалкивал.

На первом подземном этаже размешались, по-видимому, рабочие кабинеты, и ничего особенно интересного там не обнаружили, пока в одном из них, в самом конце коридора, не нашли странные не то ящики из оцинкованного железа с ручками на верхней крышке, не то подобие небольших чемоданов или коробок. Осторожно вскрыли один и увидели сверху «вальтер» из светлой стали, толстую пачку американских долларов, лежащих на новёхоньком костюме из тёмно-серой шерсти. Приподняли край костюма и увидели внизу ещё какие-то вещи. В остальных ящиках было в точности то же самое. Дело ясное: всё это предназначалось для тех, кто собирался бежать.

Прихватив по паре ящиков, поднялись наверх и сложили трофеи в «виллисе». А сами вернулись.
Жизнь Арсения Васильевича Ворожейкина складывалась прихотливо, даже затейливо и до той поры. Да так, что он и сам не мог предположить, чего ему ожидать в ближайшее время. Сначала служил в кавалерии — больше двух лет, махал шашкой до 33-го года, а потом учился до 37-го в Комсомольской сельскохозяйственной школе. Как он оказался среди шести тысяч поступавших в школу военных лётчиков, не мог объяснить даже себе.

Тогда считалось - об этом говорили, писали и пели, - лётчиком может стать только особо одарённый, талантливый человек, беззаветно любящий родину и пятый океан, но слушатели сельхозшколы не торопились отрываться от земли, с которой им предстояло работать после окончания учебного заведения. И Ворожейкин тоже не спешил. Но в число 184 поступивших в лётное училище всё-таки попал. А дальше жизнь завертелась в самом прямом смысле этого слова.

Уже в 39-м году, став лётчиком, он сражался в небе Халхин-Гола. Вспоминая те дни, он сказал мне: «Даже во время Великой Отечественной таких воздушных боёв не было. На Халхин-Голе до 500 самолётов в одном клубке крутилось...» Но своему первому бою радовался.

В той войне молодой лётчик сбил шесть японских самолётов, а в Великую Отечественную — ещё 46. Фортуна ему, как и многим отважным людям, благоволила: Ворожейкина ни разу не сбили. Даже не ранили.

И вот, пройдя сквозь огонь жутких боёв, он оказался в разгромленном, дымящемся Берлине, в темноте лабиринта имперской канцелярии.

По другой лестнице, высветившейся в конце коридора первого яруса, они, осторожно ступая, спустились на следующий этаж. Слабый луч фонаря освещал метров десять, не более, но они всё же заметили приоткрытую дверь первого бункера. С предосторожностями вошли в помещение.

В лицо им ударил спёртый, тяжёлый дух -смесь запаха спирта и чего-то ещё, до боли знакомого. Луч фонаря, скользнувший по бункеру, выхватил ужасную картину...

Несколько офицеров СС, в основном полковники и генералы, в расхристанных мундирах, а некоторые и вовсе в одних рубахах и брюках, в позах мертвецки пьяных людей сидели в креслах или раскинулись на кожаном диване, бессильно бросив руки. Несколько молодых женщин в мундирах СС недвижно лежали меж ними.

Все были мертвы. Не сразу при блёклом свете стало понятно, что большинство офицеров застрелились, а остальные, выпив коньяк, множество бутылок из-под которого валялось тут же, закусили цианистым калием. Его запах — горького миндаля — и показался Ворожейкину поначалу очень знакомым...


В соседних бункерах на этом ярусе им открывалась точно такая же картина. Несколько сот высших чинов СС, как они позже прикинули, после пьяной оргии добровольно покончили с жизнью. Только женщин в чёрных мундирах СС насчитали более трёхсот.

Свет фонаря уже вконец ослаб, когда шестеро в полном молчании выбрались обратно.
На воздухе пахло гарью, бензином, чем-то ещё. Отовсюду слышались автоматные очереди и одиночные выстрелы, кое-где взлетали ракеты. Победители встречали новый день своей Победы.

А «виллиса» вместе с добытыми в подземелье трофеями и след простыл. Ворожейкин с майором поискали вокруг, да и махнули рукой. Дошлым малым оказался их случайный водитель.